Муми-Тролли

Мемуары папы Муми-тролля

ГЛАВА ВТОРАЯ, стр. 8

Фредриксон кивнул:

-- Только не закрась ватерлинию.

-- У меня как раз есть большая банка красной краски! -- радостно затараторил Шнырек. Он так волновался, что у него дрожали усы. -- И маленькая банка небесно-голубой!.. Какая удача! Вот здорово! А сейчас мне надо домой, приготовить вам завтрак и прибраться в банке... -- И он тут же исчез.

Я снова посмотрел на пароход и сказал Фредриксону:

-- Какой ты молодец!

Тут Фредриксон разговорился. Он говорил очень много и все больше о конструкции своего парохода. Потом вытащил бумагу и ручку и стал показывать на чертеже, как будут работать колеса. Я не все понимал, но видел: Фредриксон чем-то огорчен. Кажется, у него что-то не ладилось с рулем.

Я очень ему сочувствовал, но полностью разделить его переживаний не мог -- ах, вопреки всему есть несколько областей, где мой талант не проявился так, как бы хотелось. И одна из этих областей -- машиноведение. Меня больше заинтересовал маленький домик с остроконечной крышей, который поднимался в самом центре парохода.

-- Ты живешь в этом домике? -- спросил я. -- Он похож на беседку для муми-троллей.

-- Это навигационная каюта, -- чуть недовольно заметил Фредриксон.

И я погрузился в свои мысли. Домик был слишком обыкновенный. На мой вкус, окна можно сделать куда интересней. А на капитанском мостике были бы уместны легкие поручни с фигурками обитателей моря. А крышу надо бы украсить деревянной луковицей, которую, пожалуй, можно и позолотить...

Я отворил дверь каюты. Кто-то лежал на полу и спал, прикрывшись шляпой.

-- Это кто -- ваш знакомый? -- удивленно спросил я у Фредриксона.

Заглянув через мое плечо, Фредриксон сказал:

-- Юксаре.

Я стал его рассматривать. Мягкий, странного, пожалуй, светло-каштанового цвета, Юксаре выглядел каким-то неопрятным. Шляпа на нем была очень старая, цветы, некогда украшавшие ее, давно завяли. Казалось, что Юксаре давно не умывался и вообще не любил это делать.

Тут примчался Шнырек и заорал:

-- Кушать подано! Юксаре проснулся от крика, потянулся, словно кот, и, зевнув, сказал:

-- Хупп-хэфф!

-- Позволь, а ты что делаешь на пароходе Фредриксона? -- грозно спросил Шнырек. -- Разве ты не видел, что там написано: "Вход воспрещен"?

-- Конечно, видел, -- невозмутимо отвечал Юксаре. -- Вот поэтому-то я здесь.

В этом был весь Юксаре. Любая запрещающая что-то табличка, запертая дверь, даже просто стенка тут же выводили его из обычного сонливого состояния. Стоило ему увидеть в парке сторожа, как усы его начинали дрожать, и тогда от него можно было ожидать самого неожиданного. А в промежутках он спал, или ел, или мечтал. Сейчас Юксаре главным образом был настроен поесть. Мы направились к банке Шнырька, где на видавшей виды шахматной доске красовался остывший омлет.

-- Утром я приготовил очень хороший пудинг, -- стал объяснять Шнырек. -- Но, к сожалению, он исчез. А это так называемый ленивый омлет!

Омлет был подан на крышках от консервных банок, и пока мы его ели, Шнырек выжидающе смотрел на нас. Фредриксон жевал долго и старательно, и вид у него был довольно странный. Наконец он сказал:

-- Племянник, мне попалось что-то твердое!

-- Твердое? -- удивился Шнырек. -- Должно быть, это из моей коллекции... Выплюнь! Выплюнь скорей!

Фредриксон выплюнул, и мы увидели на его "тарелочке" два черных зубчатых предмета.

-- Извини, пожалуйста! -- воскликнул его племянник. -- Это всего-навсего мои шестеренки! Хорошо, что ты их не проглотил!

Но Фредриксон не отвечал. Сморщив лоб, он долго смотрел вдаль. И тогда Шнырек заплакал.

-- Постарайся, пожалуйста, его извинить, -- сказал Юксаре. -- Видишь, он ужас как расстроился.

-- Извинить? -- воскликнул Фредриксон. -- За что же?!

Он тут же вытащил бумагу и перо и стал показывать нам, куда надо поместить шестеренки, чтобы заставить крутиться винт с лопастями и пароходные колеса. (Надеюсь, вы понимаете, что начертил Фредриксон.)

-- Подумать только! -- закричал Шнырек. -- Мои шестеренки пригодились для изобретения Фредриксона! Непостижимо!

Мы закончили обед в хорошем настроении. Воодушевленный этим происшествием, племянник Фредриксона надел свой самый большой передник и тут же принялся красить "Морской оркестр" в красный цвет. Шнырек так старался, что и пароход, и земля, и изрядная часть орешника стали красными. А такого перемазанного в красный цвет зверька, как Шнырек, мне в жизни видеть не приходилось. Название парохода он нарисовал небесно-голубой краской.

Партнерские программы