|
|
|
|
Мемуары папы Муми-тролля ГЛАВА ВТОРАЯ, стр. 10 Забравшись под киль, он расстроенно пробормотал:-- Так я и думал. Застрял! Теперь мы простоим здесь до восхода луны. Обычно немногословный, Фредриксон стал без устали бормотать что-то и ползать вокруг парохода -- верный признак, что он серьезно обеспокоен. -- Ну, теперь скоро опять в путь, -- зевнул Юксаре. -- Хупп-хэфф! Ну и жизнь! Менять курс, переезжать с места на место придется с утра до вечера. Такая бурная жизнь к добру не приведет. Стоит только подумать о тех, кто трудится и корпит над своей работой, и чем все кончается, сразу падаешь духом. У меня был родственник, который учил тригонометрию до тех пор, пока у него не обвисли усы, а когда все выучил, явилась какая-то морра и съела его. Да, и после он лежал в морровом брюхе, такой умненький! Речи Юксаре невольно заставляют вспомнить о Снусмумрике, который тоже родился под вселяющей лень звездой. Таинственный папаша Снусмумрика никогда не огорчался из-за того, что действительно было достойно огорчения, и не заботился о том, чтобы оставить след в памяти потомков (туда, как уже говорилось, он не попал бы вообще, если бы я не захватил его в свои мемуары). Как бы там ни было, Юксаре снова зевнул и спросил: -- Когда же мы все-таки отчаливаем, хупп-хэфф? -- И ты с нами? -- спросил я. -- Конечно, -- ответил Юксаре. -- Если позволите, -- сказал Шнырек, -- я тоже надумал кое-что в этом роде... Я больше не могу жить в кофейной банке! -- Почему? -- удивился я. -- Эта красная краска на жести не высыхает! -- объяснил Шнырек. -- Извините! Она попадает всюду -- и в еду, и в постель, и на усы... Я сойду с ума, Фредриксон, я сойду с ума! -- Не сходи. Лучше упакуй вещи, -- сказал Фредриксон. -- Конечно! -- воскликнул Шнырек. -- Мне надо о многом подумать! Такое долгое путешествие... совсем новая жизнь... И он побежал, да так быстро, что красная краска брызнула во все стороны. По-моему, решил я, наша команда более чем ненадежная. "Морской оркестр" засел крепко, резиновые шины глубоко зарылись в землю, и пароход ни на дюйм не мог сдвинуться с места. Мы изрыли всю корабельную верфь (то есть лесную поляну), но все напрасно. Фредриксон сел и обхватил голову лапами. -- Милый Фредриксон, не горюй так, -- попросил я. -- Я не горюю. Я думаю, -- отвечал Фредриксон. -- Пароход застрял. Его нельзя спустить на воду... Значит, надо реку подвести к пароходу. Каким образом? Строить новый канал? Запруду? А как? Таскать камни?.. -- А как? -- услужливо повторил я. -- Идея! -- вдруг так громко воскликнул Фредриксон, что я подпрыгнул. -- Где дронт Эдвард? Ему надо сесть в реку, чтобы она вышла из берегов. -- Он такой огромный? -- испугался я. -- Гораздо больше, чем ты думаешь, -- коротко ответил Фредриксон. -- У тебя есть календарь? -- Нет, -- сказал я, все больше и больше волнуясь. -- Так. Позавчера мы ели гороховый суп [В Скандинавии гороховый суп едят по четвергам.], -- размышлял вслух Фредриксон. -- Значит, сегодня -- суббота, а по субботам дронт Эдвард купается. Хорошо. Поспешим! -- А они злые, эти дронты? -- осторожно осведомился я, когда мы спускались к речному берегу. -- Да, -- ответил Фредриксон. -- Растопчут кого-нибудь нечаянно, а потом неделю рыдают. И оплачивают похороны. -- Не очень большое утешение для тех, кого они растопчут, -- пробормотал я, почувствовав себя необычайно храбрым. Я спрашиваю вас, дорогой читатель: трудно ли быть храбрым, если вообще ничего не боишься? Внезапно остановившись, Фредриксон сказал: -- Здесь. -- Где? -- удивился я. -- Эдвард живет в этой башне? -- Тише. Это не башня, а его лапы, -- объяснил Фредриксон. -- Сейчас я его позову. -- И он закричал во весь голос: -- Эй-эй, там наверху! Эдвард! Внизу я -- Фредриксон! Где ты нынче купаешься? Будто громовой раскат прокатился высоко над нами: -- Как всегда, в озере, песчаная ты блоха! -- Купайся в реке! Там песчаное дно! Мягкое и уютное! -- прокричал Фредриксон. -- Это все выдумки, -- отвечал дронт Эдвард. -- Самые крошечные малявки знают, что эта моррова река жутко напичкана камнями! -- Нет! -- настаиваал Фредриксон. -- Там песчаное дно! Дронт что-то тихо пробормотал, а потом согласился: -- Хорошо. Я выкупаюсь в твоей морровой реке. Морра тебя возьми, у меня больше нет денег на похороны. И если ты обманываешь меня, тля ты этакая, сам плати за них! Ты ведь знаешь, какие у меня чувствительные конечности, а уж какой нежный хвост -- и говорить нечего! -- Беги! -- только и успел шепнуть мне Фредриксон. И мы понеслись. Никогда в жизни я не бегал так быстро. И я все время представлял, как дронт Эдвард садится на острые камни своим огромным задом, и его страшный гнев, и гигантскую речную волну, которую он, несомненно, поднимет. И вся эта картина казалась мне такой грозной и опасной, что я потерял всякую надежду на спасение. |
Партнерские программы |
|
|
|
